Совсем неожиданно, словно каприз оттепели в феврале, периодически судьба устраивает мне случайные встречи с людьми из моего прошлого. Без предупреждения, не давая времени на подготовку, она черной кошкой из-за угла подкарауливает состояние моей крайней неготовности, и тогда одним прыжком она оказывается передо мной, лицом к лицу сталкивая меня с моими старыми знакомыми, бывшими близкими, связи с которыми не прервались, но значительно ослабели за это время. Я вздрагиваю от того, что они, мои бывшие близкие, ищут во мне ту, их бывшую близкую, с которой они были так хорошо знакомы, с которой они знали, как надо себя вести, которая была тогда нарисована мною в их голове. А теперь картинка прошлого упрямо не накладывается на образ настоящего, приводя собеседника в замешательство.

Я прихожу в замешательство от того, что такие встречи и разговоры весьма красноречиво напоминают мне, какой я была. Знаний становится больше, эмоций – меньше. Опыта прибавилось, способность чувствовать сходит на нет. Я не знаю, что со мной происходит. Проникая в суть вещей, познавая механизмы процессов, происходящих между людьми, я неуклонно делаюсь циником, не лишенным определенной доли скептицизма. Наверняка, я уже не такая хорошая, как прежде. А может, просто не такая удобная для окружающих? Я, правда, разучилась любить. И совсем скоро разучусь привязываться. Санация зарождающихся эмоций – процедура довольно странная, но почти безболезненная, если вам постоянно делает больно ваша привычка привязываться  к не тем людям, то рекомендую. А может, так уходит детство? Это правда, что раньше выпускали более вкусную пищевую продукцию. Лет через 20 я скажу так же. Потому что рецепторы со временем претерпевают изменения. Ощущения слабеют с годами. Может, и эмоции имеют свойство изменяться? И впрямь, яркая бабочка на подоконнике, когда мне было лет пять, радовала меня куда больше, чем теперь. А если еще прибавить лет 20? Мы ко всему привыкаем, а привычка делает наши впечатления обыденными и, как следствие, более бледными. Мы перестаем обращать внимание на обычные для нас вещи. А как только я перестану обращать внимание на первый одуванчик, моя жизнь станет беднее ровно на один первый одуванчик. Что останется мне? Что возьму я с собой? Что я не разучусь брать у этого мира и отдавать ему? Я не расстраиваюсь от того, что перестала влюбляться, скорее, наоборот, я радуюсь этому. Но это какая-то грустная радость. Я меняюсь, не сама по себе, нет. Сквозь меня проходят люди, книги, фильмы, музыка, события, мои собственные мысли. И порой их частички, от кого-то молекулы и атомы, от кого-то осколки чуть ли не величиной  с кулак, застревают во мне, порой что-то вытесняя или видоизменяя до неузнаваемости, встраиваются в мое сердце, в мою голову, в мои интонации и ритм дыхания, в манеру речи, особенности движений, во взгляд, образ, привычки и внешние черты, в предпочтения и убеждения.  Я меняюсь, а они, мои бывшие близкие, помнят меня той, иной. И так странно оглядываться назад, вспоминая…  А воспоминания теперь тоже не те – черно-белые слайды на блеклом полотне памяти. Они уже не заставляют плакать или задыхаться. Разве что изредка грустить. Тихой, спокойной грустью.